1359
2
Лиане 27 лет. Умная, энергичная, современная, обаятельная молодая москвичка, окончив исторический факультет МГУ, решилась по своей воле войти в традиционную исламскую семью, став второй женой.
«Было время, когда я считала многоженство уделом только фанатичных мусульманок, которые в угоду Богу способны наступить себе на горло и терпеть других жен своего мужа, называя их сестрами. Я и сама мусульманка, но меня всегда смущал закон шариата, позволяющий мужчине иметь до четырех жен. Я, как и многие, не верила в «других жен», воспринимая их существование как измену, предательство, сердечную боль. Но к моменту, когда мне предстояло решить, быть или не быть второй женой, я думала уже иначе.
Я росла вдали от родины, но воспитывалась в строгости чеченских традиций. И учеба в Москве не изменила меня: я не приобрела плохих привычек, сторонилась парней, уйдя с головой в книги. Но однажды я полюбила. Наивная, я идеализировала наши отношения, лишенные физической близости. Как барышня давно минувших дней, я довольствовалась беседами, письмами, прогулками, наше общение представлялось мне возвышенным и чистым, я не могла иначе. А он мог… Мое негодование из-за того, что возлюбленный удовлетворяет свои «потребности» на стороне, вскоре сменилось спокойствием. Я сказала себе, что по-другому быть, наверное, и не может: ведь мы пока не женаты. Это «пока» растянулось на несколько лет…
Я знаю, этот человек любил меня, но женился он не на мне. Все во мне перевернулось, когда он сообщил о своем решении. Я была готова, я знала, что у нас нет будущего, и все же оберегала эти тлеющие угли. Кто же она? Он с ней не знаком, видел только фотографию, но мать рекомендовала ее как девушку очень религиозную, он сказал, что в будущем женится еще раз, и всех это устроило. Мне он не предлагал ничего. Значит, я, по его мнению, была из тех, кто на такое не согласится. И он был прав. Тогда он был прав.
Я пережила два очень тяжелых года. Абсолютно ни в чем не чувствовала уверенности, боялась ступить шаг вперед, потерявшись, запутавшись, утратив все смыслы существования. Но Москва, что «слезам не верит», не раз бросая меня в эти слезы, постепенно открывала мне глаза на многие вещи. Она подарила мне общение с людьми, столь разными, что я навсегда отказалась от категоричности суждений. Многое дал и университет, где я изучала культуры разных народов. Мои курсовые работы и диплом были посвящены народам Кавказа. Для меня было важно понять свои корни.
Тема многоженства возникала нередко, и мне приходилось признать рациональность этого явления. К примеру, по обычаю, распространенному когда-то у некоторых кавказских народов, женатый мужчина брал в жены вдову своего брата, дабы женщина не оставалась одна. По сути, многоженство для мужчины — это не только средство «ублажить» свою полигамную сущность, но и бремя ответственности: осчастливить нескольких женщин гораздо труднее, нежели одну. Более того, многоженство, по крайней мере в теории, исключает из семейной жизни такие вещи, как ложь, предательство, измена. Ведь одно дело, когда мужчина тайно «ходит налево», и совсем другое, когда он имеет законное основание открыто пойти к своей другой семье. В пользу многоженства свидетельствовала и статистика: мужчин просто меньше, чем женщин, не говоря уже о регионах, где недавно была война.
Но всякий раз, когда я пыталась примерить роль «не единственной» на себя, доводы рассудка вступали в спор с чувствами. И я попробовала разобраться в чувствах. Что движет женщиной, отрицающей многоженство? Безграничная любовь к своему мужчине? Чувство собственности? Но не означает ли эта неспособность делить мужчину с другой твою собственную слабость, твою зависимость от него? Если твое счастье целиком основано на одном человеке, то не потому ли, что в тебе самой нет иного содержания? Но ведь помимо мужчины в жизни столько радостей: дети, работа, друзья, творчество, путешествия… И в конце концов, кто я такая, чтобы привязывать к себе человека? Возносить его, а потом требовать от него такого же преклонения? Я пришла в этот мир, чтобы насладиться им, разве я хочу тратить свое время на боль, которую может причинить мне мужчина своими изменами?
А потом в мою жизнь вошел этот человек. Нет, ворвался как стихия. Бросив свою машину посреди улицы, он чуть не километр пробежал за мной, чтобы познакомиться. Он не вписывался в мое представление о мужчине, за которого, как я считала, я выйду замуж: он не был кандидатом наук, интеллектуалом, любителем музеев, он чуть не заснул в планетарии, куда я силком его потащила. Но… Он всегда был рядом, когда был нужен. И в нем было столько жизнелюбия, отзывчивости, заботы, мужской готовности оберегать и защищать свою женщину. Его веселый нрав, неумение унывать, несмотря на все, что он пережил, на ужасы войны и потери, — я была покорена этой его жаждой жить. Конечно, он не сразу сказал мне, что женат, хотя это был чуть ли не первый вопрос, который я ему задала. А к тому времени, когда признался, он стал мне уже очень дорог. Да, я обиделась, хотела вычеркнуть его из жизни, какое-то время избегала. Но вдруг поняла, что стала уважать его гораздо больше: этот человек и в самом деле не боится ответственности, он готов на любые трудности, лишь бы не потерять ни свою семью, ни меня.
Многоженство подходит не для каждой женщины и даже не для каждого мужчины. Это касается и народов Кавказа, и мусульман. «Двойные стандарты» я ощутила, что называется, кожей, когда мои близкие отказывались принять мое замужество. То есть да, конечно, мы мусульмане, мы соблюдаем все предписания, но «вторая жена» — это же немыслимо! Больше всего ранил меня упрек матери: «Я всегда считала тебя человечной и доброй девушкой, умеющей сострадать. А ты подумала о его первой жене? Что чувствует она?»
Да, мама, я думала, и не раз. И это была единственная причина, по которой я так долго не давала ему согласия. Я не хотела стать той, кто внесет разлад в семью, ранит женщину, которая прошла с ним и огонь и воду. Но его убеждение было сильнее, он не уставал повторять: «Она поймет, она простит. Я люблю ее и никогда не оставлю, она часть меня. Но и ты теперь часть меня. Вы обе нужны мне. Ты еще находилась в чреве матери, а тебе уже было предписано быть моей женой». Он свято в это верил. А я — не верила, но уже не могла ничего сделать со своим чувством к нему. И еще я понимала, почему та, другая женщина так преданно его любит и столько ему прощает. Рядом с ним хотелось жить, несмотря ни на что.
И я решила пройти вместе с ним этот трудный путь. Я молюсь, чтобы его жена простила нас обоих и поняла, что она дорога ему и нет смысла перечеркивать все хорошее, что у них было. Я искренне верю, что все хорошее еще впереди. Для всех нас. Сейчас его жена живет в Чечне, и я не раз думала о том, какой будет наша с ней первая встреча. Пусть она начнет рвать на мне волосы, кричать — я все ей позволю, только бы она поняла: я не отбираю у нее мужа. Я пришла не рушить эту семью, а стать этой семьей, завоевать ее доверие. Я дала себе шанс быть счастливой рядом с тем, кого люблю. Да, я выбрала нелегкий путь, но оно того стоит. В моих самых светлых мечтах мы, две женушки, сидим на кухне, щелкая семечки, и перемываем косточки нашему любимому мужу…»
